Фейки о COVID-19: краткий комментарий ГЛЭДИС к апрельским Обзорам Верховного Суда РФ.

7 мая Судебный департамент при Верховном Суде РФ направил письмо № СД – АГ667 в адрес председателей арбитражных, военных судов и судов общей юрисдикции, а также региональных начальников ведомственных управлений о возобновлении работы судебных органов в полную силу с 12 мая. Руководство ГЛЭДИС констатирует существенный рост в последнее время случаев возбуждения судебных дел по распространению т.н. «фейковой» информации. В связи с этим для членов ГЛЭДИС в регионах РФ и наших партнёров подготовлен краткий комментарий к Обзорам №1 и №2 ВС РФ.

Ожидаемой реакцией на сложившуюся ситуацию стало утверждение Президиумом Верховного Суда РФ обзоров-разъяснений о применении законодательных новелл и мер по противодействию распространению новой коронавирусной инфекции.

Особое внимание в Обзорах уделено ответственности за сообщения о COVID-19, точнее за обман, информационно-психологическое воздействие и порождение паники.

Примечательно, что нюансы соотношения и разграничения видов ответственности за данные действия – административной (части 9, 10, 10¹, 10² статьи 13.15 КоАП) и уголовной (статьи 207¹ и 207² УК РФ) – рассматриваются в Обзорах при разъяснении вопросов применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства.

Упор на признаки уголовно наказуемого деяния сделан не случайно. Информация о COVID-19, в силу признания обстоятельств распространения COVID-19 обстоятельствами, представляющими угрозу жизни и безопасности граждан, признаётся общественно значимой (см. вопрос 12 обзора № 1).

Как разъясняет Верховный Суд, действия гражданина квалифицируются по уголовной статье в случае, когда:

а) представляют собой публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации: - об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, в том числе об обстоятельствах распространения COVID-19; - и (или) о принимаемых мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств;

б) такое распространение, осуществляемое с определёнными целями и мотивацией для того, чтобы спровоцировать панику среди населения, нарушить правопорядок, представляет реальную общественную опасность и причиняет вред охраняемым законом отношениям в сфере обеспечения общественной опасности либо имеет общественно опасные последствия.

Под заведомо ложной информацией понимается такая информация (сведения, сообщения, данные и т.п.), которая изначально не соответствует действительности, о чем было известно лицу, ее распространившему. По судебному мнению, о придании ложной информации вида достоверной могут свидетельствовать формы и способы её изложения: ссылки на компетентные источники, высказывания публичных и прочих лиц, использование поддельных документов, видео- и аудиозаписей, документов и записей, имеющих отношение к другим событиям.

Распространение заведомо ложной информации признается публичным, если такая информация адресована группе или неограниченному кругу лиц и выражена в любой доступной для них форме (устной, письменной, с использованием технических средств).

При этом под публичным распространением понимается не только использование средств массовой информации, информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе мессенджеров (WhatsApp, Viber и др.), но и массовая рассылка электронных сообщений абонентам мобильной связи, распространение такой информации посредством выступления на собрании, митинге, вывешивание плакатов, распространение листовок и т.п.

В связи с судебными разъяснениями возникают закономерные вопросы о возможности проведения некоторой аналогии с вышеуказанными понятиями уголовного закона при определении понятий, используемых в частях 9 – 10² статьи 13.15 КоАП (упоминаемых в обзорах, но не разъясняемых), а также о разграничении уголовно наказуемого деяния и административного правонарушения.

Во-первых, в названных частях КоАП применяются понятия заведомо недостоверная общественно значимая информация и заведомо недостоверная информация, которые в силу оценочности и неопределённости, безусловно, также заслуживают пояснения.

При этом на допустимость установления аналогии между понятиями «заведомо ложная информация» (статья 207¹ УК РФ), «заведомо ложная общественно значимая информация» (статья 207² УК РФ), «заведомо недостоверная информация» (часть 10¹ статьи 13.15 КоАП) и «заведомо недостоверная общественно значимая информация» (части 9, 10, 10² статьи 13.15 КоАП) косвенно указывает общность разъяснений, данных по вопросам 12, 13 и 16 обзора № 1.

Во-вторых, части 9–10² статьи 13.15 КоАП предусматривают административную ответственность за распространение заведомо недостоверной общественно значимой информации в средствах массовой информации и (или) в информационно-телекоммуникационных сетях. В сопоставлении с вышеприведенным судебным толкованием понятия уголовного закона (публичное распространение) можно ли говорить о том, что распространение соответствующей информации как административное правонарушение может быть публичным или не публичным? Либо речь идёт о публичном распространении (как и в случае применения уголовного закона), но без определения видового признака такого распространения.

В-третьих, в отличие от уголовного закона в частях 9 – 10² статьи 13.15 КоАП установлена ответственность за распространение заведомо недостоверной (общественно значимой) информации под видом достоверных сообщений только в средствах массовой информации и (или) в информационно-телекоммуникационных сетях. Этот существенный момент является одним из оснований разграничения квалифицируемых действий.

Вне всякого сомнения, правосудность и гуманность судебного решения, правовая защита и соразмерность ответственности зависят от ясности, точности, определённости, идентифицируемости правовой нормы. Об этом свидетельствуют комментируемые обзоры-разъяснения Верховного Суда РФ.

Не менее очевидно, что объективные ответы на многие возникающие в досудебном и судебном процессах вопросы можно получить не только на основе установленных фактов и правовых аргументов, но и посредством привлечения к рассмотрению дел о распространении ложной (недостоверной) информации экспертов-лингвистов, опирающихся на выработанные подходы к анализу и оценке спорных текстов.

См. подробнее:

Обзор ВС РФ № 1 по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) [http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_350813].

Обзор ВС РФ № 2 по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) [http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_351691].

_{Комментарий подготовлен по поручению руководства ГЛЭДИС Комиссией по мониторингу российского законодательства Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам 11.05.2020 г.}